Житие Дорна [СИ] - Ф. Н. Шемелин

утыканный проводами, — нейрокомпьютер. Его характер работы мне с одной стороны понятен, с другой, совершенно не интересен.

Жрец взял из моих рук цилиндрик со священным ужасом, я же продолжил:

— В качестве мышц используются сокращающиеся наноструктуры. Удивительно простая и эффективная конструкция! И всё же, программный код микроконтроллеров использует цифровую систему, благодаря этому мне удалось подключиться к управляющей системе реактора и создать простенький патч, позволяющий управлять реактором. Реактор, кстати, самая крутая часть. Три тысячи вольт, мощность больше, чем у реактора дредноута. Именно он, в сочетании с простой структурой, кибермозгом и эффективными наномышцами позволяет машине развивать огромную силу и скорость.

— Это… феноменально… сколько вы взяли с поля боя мозгов?

— Один, — хмыкнул, — дело в том, что я разобрал первого ещё на поле боя, чтобы найти их слабые места. Остальные кибермозги были уничтожены моей силовой косой и от них остались одни угли.

— Жаль… — техножрец погладил цилиндр с мозгом своей железной рукой, — какая прелесть!

— Не спорю. Нейрокомпьютер такой мощности может производить эвристический и семантический анализ, что недоступно для грубого цифрового компьютера. Однако, насколько я понимаю, это же представляет угрозу выхода из под контроля, то есть — его использование крайне и крайне опасно. Повторение ситуации с железными людьми нам не нужно. Едем дальше, — я махнул рукой, — собственно, вот и все три технологии, представляющие интерес. Но есть ещё одна, это материал, из которого сделана броня… может быть, — я подумал, а почему бы не привлечь его, — адептус механикус смогут синтезировать подобное?

— Что подобное?

— Вот это, — ткнул на броню, — это очень и очень прочный материал. Прочнее адаманта и керамита, намного прочнее. Слегка гибкий, прочность молекулярной связи зашкаливает. Удельный вес чуть больше, чем у вольфрама. Температура горения неизвестна, я пытался его прожечь — плазма его обугливает и он осыпается, но крайне низкая теплопроводность изолирует даже плазменные выстрелы из пистолета. Остаются маленькие осыпавшиеся пятна.

— Я вижу… — техножрец встал в полный рост, — вы уже начали изучать этого робота… что ж, это хорошо, но дальше им займётся адептус механикус.

— Да ради бога-машины, — хмыкнул я, сложив руки на груди, — притащил сюда шестьдесят таких туш, разной степени порезанности. Кибермозги у них уничтожены, но остальное в порядке. И тем не менее, часть материалов я забираю в качестве трофея ультрамаринов.

Техножрец впервые столкнулся с такой наглостью:

— А… это не тебе решать!

— Брось, ты же понимаешь, что эти реакторы — технология опережающая наши возможности на тысячелетия развития. Которого, к слову, нет. Так что можете делать с ними что хотите, но я всуну этот реактор и улучшенные мышцы в броню ультрамаринов. Так они хотя бы послужат нам.

— Это весьма и весьма сомнительно, — жрец отвернулся.

— Эта технология слишком проста, чтобы попасть под определение ереси. Просто более совершенная вариация уже существующих технологий империума.

Тут на моей стороне было то, что Адептус Механикус были как… даже подобрать аналог сложно. Как дублирующая система? Нет, параллельная ветвь власти в империуме. Но при своей власти, они не имели права отдавать приказы ультрамаринам, хотя и действовали сообща, у техножрецов своя иерархия, у нас своя. Они пересекаются только на высшем уровне Лордов Терры, но никак не здесь. Они союзники.

— Я подумаю над этим… но как ты сумел разобраться в принципе действия реактора?

— Этот робот проще электрочайника, — отмахнулся от приставучего адептуса, — значит, ты не против, если ультрамарины возьмут реакторы как трофей?

— Мне нужно изучить их.

Я протянул один из реакторов, размером чуть больше кофемолки, адептусу:

— Милости просим. Только будь осторожен, там три тысячи вольт на выходе и он работает.

Адептус осторожно взял реактор и…

* * *

Ну и физиономии у них! Я зашёл в местный штаб. Местные — это настолько далёкие от империума люди, что ультрамарины для них не иначе как легенда… впрочем, это я про местных — в этом секторе много приезжих и просто бродяг. Решил я, значит, сходить к гвардейцам. Штаб полка находился в небольшом, но очень крепком здании. Надо отметить особо, что большинство простых граждан империума об ультрамаринах и космодесанте в общем только слышали. Количество космодесантников — примерно один на миллиард человек, а если не считать планеты-ульи, то один на миллион. Большинство граждан, далёких от мест сражений, просто не сталкивались с Астартес. Тит уже связывался с командованием, но не приходил к ним лично, а вот я, зная о том, какая атмосфера царит в гвардии, решил лично сходить в штаб и поговорить с местными. Так сказать, посмотреть обстановку. С Гвардией я не то чтобы очень хорошо знаком — там, где я служил, была гвардия только в силу того, что агропланета напрямую управлялась чиновниками министорума. Как и большинство агропланет империума. Соответственно, силы самообороны планеты отсутствовали как класс — вместо них был заштатный полк гвардии, который набрали там же, из колхозников.

По улицам я прошёлся, провожаемый взглядами местных. Поскольку опасности не было, я не надевал шлем, да и из оружия взял только меч. На КПП меня чуть было не остановили, однако, препирательства были недолгими — назвался, пропустили. Хе-хе. А за воротами военного лагеря меня ждала такая знакомая и привычная атмосфера казённой военщины. Военной части. Атмосфера… специфическая, надо признать. Дело даже не в чём-то конкретном, а в сочетании факторров. Отсутствие гражданских элементов вообще, в принципе. А что военное — недорогое, массовое, и сразу видно — к делу тут подходили ответственно. Перед штабом располагался плац, напротив штаба — храм, да и перед штабом — стояла статуя какого-нибудь святого, явно притащенная сюда откуда-то из другого места — уж очень не гармонично смотрелась. Наверняка эклезиархия постаралась.

Сам штаб — бетонное здание-коробка, аж на ностальгию пробило. Бетонные блоки, небольшие окна, крыльцо, деревянная двустворчатая дверь и на крыльце, на боковине, сидит молодой офицер и дует какую-то махорку. Ну блин… Красота! Аж залюбовался.

Первым делом я узнал, где пинает балду комиссар. И пошёл к нему — в боевой обстановке очень и очень много зависит не только от командира полка, но и от полкового комиссара. Он обнаружился в совсем другом месте, комиссар орал диким голосом на двух солдат, стоя около большой такой артиллерийской установки. Солдаты выглядели пришибленно. Моё появление стало для них признаком спасения…

— Господин комиссар? — я подошёл к нему со спины и посмотрел на его непосредственный фронт работ, — добрый день.

— Что? — он обернулся и посмотрел на меня. Сначала недоумённо, а потом с прищуром:

— Вы ещё кто такой?

— Рядовой дорн, седьмая рота ультрамаринов, — вежливо представился я, — вижу,